Когда время судья и палач. Психологическая драма с криминальным событием - Алена Бессонова

Утром Мессиожник позвонил старому завистнику Лёве Лазерсону и, проглотив ком в горле, выдавил:

— Лёва, проезжай. Принимай магазин…

Стук в боковое стекло выкинул Чудя из воспоминаний. Человек в форме спасателя, сообщил:

— Можете ехать. До вас расчищено. Поспешайте… метель не утихает, опять засыплет… Счастливого пути?

Человек отошёл от машины и, прощаясь, взмахнул рукой в перчатке с кожаной крагой. Чуть включил обогрев стёкол. Пока наледь стекала медленными слезами, старик дотянулся до бардачка, вынул предмет, завёрнутый в бархатную тряпицу, не спеша, распаковал. На его коленях лежал деревянный Мяндаш. Чудь смотрел на него слезящимися глазами, тихонько шептал:

— Вот и исполнилась последняя мечта… Теперь Мяндаш мой! Мяндаш — идол, легенда. Человек-олень! Чего ещё хотеть?

Старик погладил фигурку, смахнул с неё что-то только ему видимое, блаженно улыбнулся:

— Ну вот… значит, ещё поживём. Говорят, твоему владетелю ты даришь ещё несколько лет к годам отпущенным богом. Недаром я так хотел тебя… Хотя?! — благостная улыбка исчезла с лица старика, — врут, наверное! Тот, у кого ты был, ушёл раньше, чем ему было намечено. Коррективы внёс я! Жаль пришлось истратить таблетку, а я думал оставить её для себя. Сыскари наступают на пятки, сочиняют будто Кузьма не в разуме, но я-то знаю, что он ушёл с ними на своих ногах… Пора… пора прятаться в берлогу…

Чудь аккуратно упаковал фигурку. Вернул её на прежнее место в бардачок. Затем снял машину с парковки и, нажав педаль газа, тронул автомобиль с места. Он ехал в Холмогоры.

* * *

Ольга позвонила Исайчеву через три часа. До шахматного поединка со стариками оставался час.

— Слушай внимательно, Миша. За то время, которое ты дал, я не могла накопать много, но всё же… Здесь ничего о нём нет, помимо периода с 1988 года. Но! Пантелеймон Львович Ставрида действительно вывезен после землетрясения из Спитака раненым и без документов. Все его сегодняшние параметры записаны и оформлены с его слов. После излечения он не возвратился в Армению, а уехал качать нефть сюда в Холмогоры. Здесь закрепился и начал жить сызнова. За тридцать два года пребывания: двадцать два года добросовестного труда на благо нашей Родины и десять лет заслуженной пенсии. Естественно, в деле только документы, отмечающие добросовестный труд. Я бросила копаться в бесконечных благодарностях, грамотах и прочих бумажках и позвонила Армине Арутюнян — моей однокашнице. Она служит адвокатом в довольно известной в Ереване конторе. Кое-что она мне отыскала. По переписи населения последняя проводилась в 1979 году, Ставриде тогда было сорок восемь, человек с такой фамилией в Армении не проживал. В своей биографии он указал, что родился в Спитаке и жил там. Спитакский архив не сохранился. Фото, которое ты мне переслал, её спецы запустили в машинку и нашли трёх приблизительно похожих индивидуума. Из них один серб и два русских. Фамилии у всех трёх другие. Кто похож больше всего — серб Драган Джокич с интереснейшей биографией… Знаешь, кто он по профессии? Ни за что не догадаешься! Он кинолог! Правда, по профессии не работал. Но навыки — то остались. То есть он знает, как дрессировать собак.

— Погоди… погоди… если он Чудь, — Исайчев присел от неожиданной мысли, — получается, что мы всё это время идём по неправильному пути. И Чудь не Мессиожник. Тогда при чём здесь Романовский? Как и где они могли наткнуться друг на друга, чтобы этот серб так его ненавидел?

— В том то и дело, что могли! Ставрида был начальником отдела нефтеразведки, а Романовский несколько лет служил в спасательной авиации. При чём здесь, на Севере. Мотался вахтовым способом. Полгода здесь, полгода в Сартове. Помнишь, об этом говорила Аэлита Ильинична Романовская — вдова. Я подсчитала первые два года пребывания на Севере Ставрида и Романовский могли встречаться. Правда, в то время Пантелеймон Львович ещё не был начальником. Ну всё равно могли же, могли! Нужны отпечатки пальцев. У тебя вроде шахматный турнир со стариками? Ты говорил, отец Русакова договорился сегодня со Ставридой? Давай работай… жду…

* * *

В кухни-столовой дома Русакова было тепло, пахло свежеиспечёнными пирогами и дыней. Егор Ильич суетился у обеденного стола, расставлял тарелки:

— Вы не в курсе Сашок приедет или, как всегда, нефтью поужинает? Надо ему позвонить, сообщить, что друзья с южных промыслов с оказией самаркандскую дыню прислали.

Исайчев, распластав руки по спинке дивана, наблюдал за стариком.

— По поводу Александра Егоровича ничего сказать не могу. Он у вас человек занятой. А где ваш дружище, Егор Ильич? Опаздывает?

Русаков-старший досадливо махнул рукой:

— Суматошный он! С пустыми руками не придёт, поехал в магазин за коньяком.

— Вы его давно знаете? Он, вообще, кто?

Старик задумался, присел рядом со столом на скамейку:

— Он хороший человек. Тридцать лет его знаю. Прибыл к нам после землетрясения в Армении. Там все родные под завалами погибли. Привыкал тяжело: из пламени, да в полынью. Семью новую завёл уже после пятидесяти. Взял женщину с кондитерской фабрики. Сладости терпеть не может. Любит селёдку и пироги с зелёным луком и яйцами. Ещё любит собак. Сколько их у него за это время перебывало даже не сосчитаю… Сейчас две хорошего качества овчарки. В тех краях армяне уезжают по разным городам и весям фруктами торговать, а не армяне делают остальную работу. Ставрида, не армянин, посему на хлеб зарабатывал горнодобывающим делом. Сюда приехал, в нефтянку пошёл. Оказался мужиком с мозгами. Быстро пробился, на пенсию уходил с должности начальника нефтеразведки.

Звонок прервал Русакова-старшего, и он суетливо побежал открывать дверь.

После небольшой паузы в кухню вошёл огромного роста мужик. На его фоне отец Русакова выглядел неказисто и едва-едва доставал ему до плеча. Руки нового гостя были заняты холщовыми сумками. Поставив их на пол, мужчина протянул Исайчеву огромную раскрытую ладонь:

— Пантелеймон! Вы я знаю следователь Исайчев по имени Михаил.

Исайчев с опаской вложил свою руку в протянутую ладонь гостя и ощутил себя недомерком. Рукопожатие было нежным.

— Извините за опоздание. Пурга. Ели пробился.

Он нагнулся и извлёк из сумки бутылку армянского коньяка, бухнул её на стол:

— Лучший напиток в мире! — оглядев приготовленное угощение, заревел, — ух ты! Селёдочка-а-а!

Ставрида печально посмотрел на бутылку коньяка, махнул рукой,

— Селёдочку с коньяком? Перевод продукта! Егорка у тебя водка есть?

Егор Ильич утвердительно кивнув, пошёл к шкафу.

Ставрида ещё раз нагнулся и вытянул из сумки красный сетчатый мешок с апельсинами и кулёк с виноградом:

— Теперь это ваш закусон к коньячку. Остальное мне к водочке… Люблю вкусно пожрать…

Исайчев за обедом наблюдал за Ставридой: как он ест — жадно, ненасытно, но аккуратно, видно было наслаждается мужик едой, как смешно отдувается и опять тянется к облюбованному